Ишуньские позиции

1



В линзах солнце дымное дробится,

Степь - как скатерть с блюдцами озер.

Мы берем Ишуньские позиции.

Впереди, как в сводке говорится,

"Полный стратегический простор".



Ни куста, ни крыши, ни забора,

Широта, простор и благодать.

Только лупят из того "простора"

Так, что от свинцового напора

Головы порою не поднять.



Ну а мы, однако, поднимали.

Как смогли? У господа спроси!

Но таким огнем прогромыхали,

Что земля качнулась на оси!



Их окяпы, танки, минометы,

Разом - огнедышащий погост.

И рванулась матушка-пехота,

И пошла, как говорится, в рост!



Хорошо ли обогрелись, фрицы?

Жарьтесь, за огнем не постоим!

Мы берем Ишуньские позиции,

Мы идем, освобождая Крым!



2



В полдень зуммер, топкий, как заноза:

- Вал пехоты выдохся, ослаб.

Враг застрял в траншеях, у совхоза,

Через час, не позже, новый залп!



Турченко не любит разговоров.

Развернул планшетку:

- Вот смотри:

Здесь совхоз, А там, у косогора,

Мы им зад прихлопнем ровно в три!



Вдруг застыв, прислушался всей кожей

И в окоп. - А ну, давай сюда! -

Я снарядный вой услышал тоже,

Но решил: минует, ерунда!



Взрыв раздался рядом, за спиной,

Вскинув кверху ящики и глину!

Оглушил, ударил, опрокинул,

Резкий и грохочуще-тугой!



Как в живых случилось мне остаться,

И теперь не ведаю о том.

Пролетев, как щепка, кувырком,

Чуть успел за бруствер задержаться

И, нарушив все субординации,

Придавил начальство животом!



Турченко неторопливо сел,

Осмотрел меня тревожным взглядом

И, довольный, крякнул: - Уцелел!

Повезло, брат, лучше и не надо!



Подал флягу. - На-ка, укрепись.

Все равно паружу не соваться.

Вон как начал минами плеваться.

Ничего. Потом не прогневись!



Взрывы, гарь... И вдруг песок на шею,

Сумка вниз из дымной темноты,

Кто-то следом прыгает в траншею.

- Покажите, что с ним?!

- Шура, ты?



- Жив! А я... А мне-то показалось...

Вижу вдруг - разрыв, и ты пропал...

Господи, ну как же напугал! -

И к плечу беспомощно прижалась.



Турченко ей сунул было флягу.

Отстранила: - Не люблю. Учти. -

А сама как белая бумага,

Как металл медали "3а отвагу",

Что сияла на ее груди.



Закурила, шапку подняла.

- Ну, пойду я... Хватит прохлаждаться! -

Улыбнулась: - У меня дела.

Ну а вам счастливо оставаться.



Ладно, знаю: смелые солдаты.

Кстати, и стрельбы почти уж нет.

Помогите выбраться, ребята! -

И за нами зашагала вслед.



Ласково похлопав по спине,

Турченко шепнул мне, улыбаясь!

- Если я хоть в чем-то разбираюсь,

Ты везуч, по-моему, вдвойне!



3



Ax, как нас встречали, как встречали

Горем опаленные сердца!

Женщины навстречу выбегали,

Плакали, смеялись, обнимали

И кричали что-то без конца.



Руки загорелые раскинув,

Встав толпою посреди пути,

Так, что ни проехать, ни пройти,

Окружали каждую машину.



Возле хаток расстилали скатерти

С молоком и горками еды

Русские, украинские матери,

Всем нам, всем нам дорогие матери,

Вдовы и столетние деды.



И, в толпе разноголосой стоя,

Хлопцы, улыбаясь широко,

Часто не остывшие от боя,

С уваженьем пили молоко.



С уваженьем? Нет, с благоговеньем!

Ибо каждый точно понимал

Все их муки, беды, униженья,

И ржаное, темное печенье

Было повесомей, чем металл.



И везде о самых долгожданных

Вопрошали мать или сестра:

- Вы не знали Мухина Ивана?

Или, может, бачили случайно

Пехотинца Марченко Петра?



Только где он, Мухин этот самый,

Как его отыщешь па войне?

Может, бьется за рекою Ламой,

Может, сгинул в Западной Двине?



Тот, кто любит, неотступно ждет.

У любви терпение найдется.

- Не волнуйтесь, мама, он вернется,

Вот побьет фашистов и придет!



Если ж не пришел, простите, милые,

Светлые пророчества бойцов,

Что дрались с любой бедой постылою,

С черной злобой пулеметнорылою,

Только вот не обладали силою

Воскрешать ни братьев, ни отцов.



Да и нас отнюдь не воскрешали.

Скажем без бодряческих речей,

Что не все мы снова увидали

Те края, где верно ожидали

Нас глаза сестер и матерей.



Глава V




В СОВХОЗЕ



Фронтовая крымская весна,

Гарью припорошенные розы

(Хоть не время, все-таки война)

Пряно пахнут в садиках совхоза.



О, как дорог незнакомый дом,

Где ты мог с удобствами побриться,

Не спеша до пояса умыться

И поесть ватрушек с творогом,



Где хозяек щедрые сердца

Так приветить воина стараются,

Что тот дом и люди вспоминаются

Иногда до самого конца!



Над совхозом полная луна,

Как медаль на гимнастерке неба.

Пахнет свежевыпеченным хлебом,

И плывет в проулки тишина...



И в дому, и на крылечке хаты,

Ощутив тот истинный уют,

Разомлев, усталые солдаты

Пишут письма, чистят автоматы

И порой вполголоса поют.



Постучалась, отворила дверь

И сказала строго и печально:

- Я не лгу ведь никогда, поверь,

Не скажу лукаво и теперь,

Что зашла как будто бы случайно.



Ничего, не думай, не стряслось.

Просто я сегодня размышляю

И хочу задать тебе вопрос,

Только дай сперва мне чашку чаю.



- Но ведь ваш дивизион сейчас

У высот, отнюдь не замолчавших!

Три версты, не больше. И как раз

Ты могла нарваться в этот час

На любых: на наших и не наших!



- Опоздал, брат. Наша высота.

Впрочем, и не в этом даже дело.

Враг не тот, да и война не та.

Он ночами не такой уж смелый.



А пугаться при ночной поре -

Это новобранцу только можно.

Да и спутник у меня надежный. -

И - рукой себя по кобуре.



Люди мирных и далеких лет,

Вам, наверно, даже непонятно,

Как же это дьявольски приятно -

Сесть под лампу с парою газег!



И какое светлое открытие -

Вдруг изведать досыта и всласть

Радости простого чаепития,

На скрипучем стуле развалясь!



Не в траншее на хвосте у гибели,

Не в пути под снегом и дождем,

Не согнувшись где-то в три погибели,

А под крышей, в доме за столом!



Ставнями закрытое окошко,

Самовар, ватрушки, тишина...

А за дверью, крадучись как кошка,

Ходит прокопченная в бомбежках,

Злобою набитая война.



- Может, глупо душу открывать,

Только вот я не могу иначе,

Нет, ты должен правильно понять,

Я пришла... Мне хочется узнать,

Что такое для тебя я значу?



Не сочти горячность неуместною,

Если глупо, так и говори.

Дай мне руку честную-пречестную

И в глаза мне прямо посмотри!



Взгляды, встретясь, вдруг заулыбались,

И не помню, как произошло,

Только мы с тобой поцеловались.

Да, впервые вдруг поцеловались

Бурно и доверчиво-светло!



И война, что разъяренно билась

В грохоте, походах и дымах,

Вдруг на миг как будто растворилась

В серых запрокинутых морях!



Крымская военная весна.

Свет дробит колодезную воду.

И большая белая луна

Медленно плывет по небосводу.



Да, не тот, как говорится, враг.

Где былая точность канонады?

Шелестят над крышами снаряды

И все время бухают в овраг.



- Вот ты ценишь твердые сердца.

Ну так помни: войны ли, не войны -

За меня ты можешь быть спокойным,

Я честна во всем и до конца.



Может статься, цельная натура.

Только, знаешь, без высоких слов,

Вот сейчас с тобой я просто Шура,

Тихая, счастливая, как дура,

В мире повстречавшая любовь.



Пусть я буду твердой, хоть стальною,

Но теперь мне хочется с тобой,

Только ты не смейся надо мною,

Стать на миг какою-то иною,

Беззащитной, ласково-простой,



Мягкою, до глупости застенчивой,

Может быть, капризной, наконец,

Девочкою, девушкою, женщиной,

Ведь не век оружием увешанной

Мне шагать, как парень и боец!



Я к тебе ну словно бы припаяна.

Знаю твердо, без красивых фраз,

Что люблю без памяти, отчаянно,

Может, в первый и в последний раз!



Распахнула ставни, постояла

Перед шумом веток на ветру.

- Я тебе не все еще сказала,

Погоди, вот мысли соберу...



Нет, не надо, посиди спокойно.

Ах, как все красиво под луной!

Ничего не списывают войны,

Но вот счет здесь времени иной.



И людей быстрее постигаешь.

Ведь, когда б нас буря не рвала,

Я б с тобою встретясь, понимаешь,

Может быть, молчала и ждала...



Но скажи: ты веруешь в предчувствие?

У меня вот, знаешь, день за днем,

Ну, почти реальное присутствие

Словно бы несчастья за плечом.



Не подумай, что накличу беды,

Но боюсь, и ты меня прости,

Что вдвоем нам вместе до победы

Не дано, наверное, дойти...



Ты не первый день со мной общаешься.

Не за шкуру бренную трясусь!

Страшно, что до счастья не дотянешься:

Либо ты под взрывом где-то свалишься,

Либо я из боя не вернусь...



Знаю, скажешь, мнительная дура. -

Быстро прядь отбросила с лица.

- Ну к чему такие мысли, Шура!

- Нет, постой. Дослушай до конца!



Я хочу, чтоб ведал ты заране,

Как я этой встречей дорожу,

Почему пришла без колебаний

И зачем назад не ухожу.



Знаешь сам, что никакой войной

Никогда не оправдаю связи,

И сейчас, не ведавшая грязи,

Я как снег чиста перед тобой!



Повторяю без красивых фраз,

Что душой навек с тобою спаяна

И люблю без памяти, отчаянно,

Может, в первый и в последний раз!



Бросила на скатерть портупею,

Обернулась вспыхнувшим лицом!

- Да, люблю. И вправе быть твоею.

Ни о чем потом не пожалею!

Ни о чем, ты слышишь! Ни о чем!



Ночь клубилась черно-золотая.

Бился ветер в шорохе ветвей,

И кружились звезды, осыпая

Крышу хаты брызгами лучей.



Сухарям же с душами пустыми

Я б сказал из той далекой тьмы:

Дай вам бог быть нежными такими

И такими честными, как мы!



Глава VI




СЕВАСТОПОЛЬ



Может, помоложе, чем Акрополь,

Но стройней и тверже во сто крат

Ты звенишь, как песня, Севастополь,-

Ленинграда черноморский брат.


В День Победы, на исходе дня,

Вижу я, как по твоим ступеням

Тихо всходят три знакомых тени

Постоять у Вечного огня.



И, глазами корабли окинув,

Застывают, золотом горя,

Три героя, три богатыря -

Ушаков, Корнилов и Нахимов.



Севастополь - синяя волна!

Сколько раз, шипя девятым валом,

На тебя со злобой налетала

Под любыми стягами война?!



И всегда, хоть любо, хоть не любо,

Та война, не ведая побед,

О тебя обламывала зубы

И катилась к черту на обед!



Потому что, позабыв о ранах,

Шли в огонь, не ведая преград,

Тысячи героев безымянных -

Стриженых "братишек" и солдат.



И горжусь я больше, чем наградой,

Тем, что в страдной, боевой судьбе,

Сняв с друзьями черную блокаду,

Словно петлю, с шеи Ленинграда,

Мы пришли на выручку к тебе!



И, прижав нас радостно к груди,

Ты кулак с усилием расправил

И врага по челюсти ударил,

Так что и следов-то не найти!



Мчится время, на чехлы орудий

Падает цветочная пыльца...

Только разве позабудут люди

Подвиги матроса и бойца?!



И над чашей негасимый пламень

Потому все жарче и красней,

Что любой твой холмик или камень

Тепл от крови павших сыновей!



Шелестит над обелиском тополь,

Алый флаг пылает над волной,

Севастополь, гордый Севастополь -

Город нашей славы боевой!



И недаром в звании героя

Ты стоишь, как воин, впереди

Часовым над кромкою прибоя

С Золотой Звездою на груди!
Асадов Эдуард. Стихотворения
Постоянная ссылка на это стихотворение:
Случайные стихотворения этого автора