Родине

(Лирический монолог)

Как жаль- јне. что гордые наши слова

"Держава", "Родина" и "Отчизна"

Порою затерты, звенят едва

В простом словаре повседневной жизни.



Я этой болтливостью не грешил.

Шагая по жизни путем солдата,

Я просто с рожденья тебя любил

Застенчиво, тихо и очень свято.



Какой ты была для меня всегда?

Наверное, в разное время разной.

Да, именно разною, как когда,

Но вечно моей и всегда прекрасной!



В каких-нибудь пять босоногих лет

Мир - это улочка, мяч футбольный,

Сабля, да синий змей треугольный,

Да голубь, вспарывающий рассвет.



И если б тогда у меня примерно

Спросили: какой представляю я

Родину? Я бы сказал, наверно:

- Она такая, как мама моя!



А после я видел тебя иною,

В свисте метельных уральских дней,

Тоненькой, строгой, с большой косою -

Первой учительницей моей.



Жизнь открывалась почти как -

в сказке, Где с каждой минутой иная ширь,

Когда я шел за твоей указкой

Все выше и дальше в громадный мир!



Случись, рассержу я тебя порою -

Ты, пожурив, улыбнешься вдруг

И скажешь, мой чуб потрепав рукою:

- Ну ладно. Давай выправляйся, друг!



А помнишь встречу в краю таежном,

Когда, заблудившись, почти без сил,

Я сел на старый сухой валежник

И обреченно глаза прикрыл?



Сочувственно кедры вокруг шумели,

Стрекозы судачили с мошкарой:

- Отстал от ребячьей грибной артели...

Жалко... Совсем еще молодой!



И тут, будто с суриковской картины,

Светясь от собственной красоты,

Шагнула ты, чуть отведя кусты,

С корзинкою, алою от малины.



Взглянула и все уже поняла:

- Ты городской?.. Ну дак что ж, бывает...

У нас и свои-то, глядишь, плутают,

Пойдем-ка!-И руку мне подала.



И, сев на разъезде в гремящий поезд,

Хмельной от хлеба и молока,

Я долго видел издалека

Тебя, стоящей в заре по пояс...



Кто ты, пришедшая мне помочь?

Мне и теперь разобраться сложно:

Была ты и впрямь лесникова дочь

Или "хозяйка" лесов таежных?



А впрочем, в каком бы я ни был краю

И как бы ни ждл и сейчас, и прежде,

Я всюду, я сразу тебя узнаю -

Голос твой, руки, улыбку твою,

В какой ни явилась бы ты одежде!



Помню тебя и совсем иной.

В дымное время, в лихие грозы,

Когда завыли над головой

Чужие черные бомбовозы!



О, как же был горестен и суров

Твой образ, высоким гневом объятый,

Когда ты смотрела на нас с плакатов

С винтовкой и флагом в дыму боев!



И, встав против самого злого зла,

Я шел, ощущая двойную силу:

Отвагу, которую ты дала,

И веру, которую ты вселила.



А помнишь, как встретились мы с тобой,

Солдатской матерью, чуть усталой,

Холодным вечером подо Мгой,

Где в поле солому ты скирдовала.



Смуглая, в желтой сухой пыли,

Ты, распрямившись, на миг застыла,

Затем поклонилась до самой земли

И тихо наш поезд перекрестила...



О, сколько же, сколько ты мне потом

Встречалась в селах и городищах -

Вдовой, угощавшей ржаным ломтем,

Крестьянкой, застывшей над пепелищем...



Я голос твой слышал средь всех тревог,

В затишье и в самом разгаре боя.

И что бы я вынес? И что бы смог?

Когда бы не ты за моей спиною!



А в час, когда, вскинут столбом огня,

Упал я на грани весны и лета,

Ты сразу пришла. Ты нашла меня.

Даже в бреду я почуял это...



И тут, у гибели на краю,

Ты тихо шинелью меня укрыла

И на колени к себе положила

Голову раненую мою.



Давно это было или вчера?

Как звали тебя: Антонида? Алла?

Имени нету. Оно пропало.

Помню лишь - плакала медсестра.

Сидела, плакала и бинтовала...



Но слезы не слабость. Когда гроза

Летит над землей в орудийном гуле.

Отчизна, любая твоя слеза

Врагу отольется штыком и пулей!



Но вот свершилось! Пропели горны!

И вновь сверкнула голубизна,

И улыбнулась ты в мир просторный,

А возле ног твоих птицей чеоной

Лежала замершая война!



Так и стояла ты: в гуле маршей,

В цветах после бед и дорог крутых,

Под взглядом всех наций рукоплескавших -

Мать двадцати миллионов павших

В объятьях двухсот миллионов живых!



Мчатся года, как стремнина быстрая...

Родина? Трепетный гром соловья!

Росистая, солнечная, смолистая,

От вьюг и берез белоснежно чистая,

Счастье мое и любовь моя!



Ступив мальчуганом на твой порог,

Я верил, искал, наступал, сражался.

Прости, если сделал не все, что мог,

Прости, если в чем-нибудь ошибался!



Возможно, что, вечно душой горя

И никогда не живя бесстрастно,

Кого-то когда-то обидел зря,

А где-то кого-то простил напрасно.



Но пред тобой никогда, нигде,-

И это, поверь, не пустая фраза!

- Ни в споре, ни в радости, ни в беде

Не погрешил, не схитрил ни разу!



Пусть редко стихи о тебе пишу

И не трублю о тебе в газете

Я каждым дыханьем тебе служу

И каждой строкою тебе служу,

Иначе зачем бы и жил на свете!



И если ты спросишь меня сердечно,

Взглянув на прожитые года:

- Был ты несчастлив? - отвечу: - Да!

- Знал ли ты счастье? - скажу: - Конечно!



А коли спросишь меня сурово:

- Ответь мне: а беды, что ты сносил,

Ради меня пережил бы снова?

- Да! - я скажу тебе. - Пережил!



- Да! - я отвечу. - Ведь если взять

Ради тебя даже злей напасти,

Без тени рисовки могу сказать:

Это одно уже будет счастьем!



Когда же ты скажешь мне в третий раз:

- Ответь без всякого колебанья:

Какую просьбу или желанье

Хотел бы ты высказать в смертный час? -



И я отвечу: - В грядущей мгле

Скажи поколеньям иного века:

Пусть никогда человек в человека

Ни разу не выстрелит на земле!



Прошу: словно в пору мальчишьих лет,

Коснись меня доброй своей рукою.

Нет, нет, я не плачу... Ну что ты, нет...

Просто я счастлив, что я с тобою...



Еще передай, разговор итожа,

Тем, кто потом в эту жизнь придут,

Пусть так они тебя берегут,

Как я. Даже лучше, чем я, быть может.



Пускай, по-своему жизнь кроя,

Верят тебе они непреложно.

И вот последняя просьба моя?

Пускай они любят тебя, как я,

А больше любить уже невозможно!
Асадов Эдуард. Стихотворения
Постоянная ссылка на это стихотворение:
Случайные стихотворения этого автора