Полотно номер четыре
1.
ядреный орех в мех
лег и утонул в нем,
точно воздух в ночи,
и сгустился бесплотный дух,
и в слух он обратился,
и возвратился в смех,
куст полыхнул огнем,
и хруст упорхнул,
ясный угрюм ум,
яркие краски от ласки
тают, та "ю" от "я"
далека, легка пороша,
будто ноша ее в глубоком снегу,
и на берегу морской шум,
умерла мама моя
2.
юг вдалеке,
точно в реке вода,
и провода гудят
даже при полном безветрии,
ключ торчит в замке,
поверну его не туда,
куда окна на север глядят,
прошлое ворочу
ключу к своему сердцу,
верчу головой
по сторонам света,
голова у меня одна,
не хочу такой палачу моему,
он, мама, и твой
3.
экзотичный наряд,
летит повеса из леса,
ос семью
не видно за осенью,
и слова, как трава, молчат
и не мчат свой ряд,
и свободно, одно на одно,
на дно жизни ложатся,
тени сторон света
от края до края,
вторая жизнь сюда никогда не вернется, проснется она у дна своего,
и его не станет,
и мама на ноги встанет
4.
щелкают ключи,
а когда звенят
в печи или в ночи,
тогда одна луна,
Мария, взгляд ягнят
ложатся, как стена
и раньше не встают,
и во тьме темнят,
пока не оттенят
они в тени уют
5.
шарф, пестрый и острый он,
а не колючий, летучий,
с горной кручи
с утра набежали тучи,
безмолвие полное
наступило и отступило,
писк, щебет и звон
вон унеслись в жгучий мороз,
сапоги жали,
живу наплаву без них,
тих шорох,
и на пороге стуж
душ родительских хор,
как ворох листвы
"вы" в кусты говорит вместо "ты",
и пусты темноты шапки и лапки,
и слышится чих из нее, точно укор,
и скор поворот головы
6.
чалит к пристани паром
в сыром месте,
и вместе с рекой покой
принес он на плес,
мороз льет холод на лед,
чистое небо бежит,
как вода сверху туч,
дом плавуч,
как брошенный луч,
гром чарует трудом и тоской
с черноземных темных полос,
чередуются звуки разлуки,
летят и лежат,
и к маме отец прижат
7.
цветы, как листы, густы,
чуткое ухо глухо,
и о хвальбе себе оно говорит,
явственно шепот послышался,
копни, найдешь рожь и пшеницу,
в темницу посадишь себя
от родителей двух вдали,
уменьшились дни,
ты усни в них,
сам тих,
и чужих не тревожь
8.
худа никто из нас,
раз хорошее с ним стряслось,
не пожелает другому,
точно грому живому
иль кому земли,
"аз" ярче "есмь" пылает,
дым огню подстилает солому,
хлеб так леп,
что не хлеб он,
и слеп, как сон,
и камень на склоне лежит,
и покой над рекой бежит,
с рекой другой врозь
9.
фраза словам дает
кров, но не поет
им на ночь она,
никто и не спит,
собака скулит,
и светит луна,
поэтому не бегут
те, кого стерегут
ножницы сна
10.
угнездились чайки в стайки
камней и теней от них,
тих песок,
точно кусок земли
вдали от слушателей
убежденных в своей правоте,
убавились зимние дни с трудом,
и растаял в пыли мой дом,
словно снега ком,
и от сада осталась
весна на дворе
11.
тополевая аллея, белея,
таинственный вид таит,
и просвечивает небо
сквозь верхушки деревьев,
раз - и разлетелись
из родного дома сыновья,
как искры из глаз
12.
светятся, а не пестры костры,
и огни, как они горят,
сбивается на сказку рассказ
раз, второй, на третий
сгладилось первое впечатление,
как слезы, вопросы из глаз,
со всеми подряд
о своем говорят
"буки", "веди", "аз",
свернулась береста, чиста
она на самую малость, точно кость,
у Бога семь "я", моя семья
не спасла числа "три",
и внутри куста
гордыня по имени "злость"
13.
ранняя зима
в этом году
развеяла туман,
радуют ума
успехи, утехи, доспехи его,
и самообман,
точно железный карман
сияет у тела,
села мысль,
улетела душа
и в том же году
вернулась обратно
белее мела,
и облетела листва ее озорства,
и троекратно прокричал я
родителям злое слово "понятно"
14.
перемежается зной
с вышиной и прохладой,
кипарис вниз растет и вверх,
точно земля сквозь поля,
и не страшен закат,
и покат его свет,
и сед цвет головы,
как травы под луной,
просматривается местность
и окрестность ее напротив лета,
вечного и быстротечного,
и радость в глазах отца
15.
обратился в пар комар,
обмерзли усы у лисы,
облечь бы кого-нибудь
тайным доверием,
озеро горного кряжа,
а не пряжа держит удар,
опасение во спасение дано,
темно не оно,
а одно нежное
падежное окончание,
основать бы музей
друзей живого слова,
бревно, точно веретено,
а центробежное снежное
сквозь подснежное
вспомнит волхвов молчание
16.
недобрая весть
есть в том, в ком
неведомая доброта есть,
встать, сесть,
шесть дней до ста лет
и, неспроста, сто годов
до шести стыдов досчитать,
дочь воспитать, и тайком
с жуком, с птицей,
с темницей ее сравнить,
точь-в-точь ночь
днем седьмым удлинить,
и родителей в нем обронить
17.
мелочь одна
над утренним садом
осталась от звезд,
и листва уже холодна,
и трава на меже бледна,
и в теле душа видна,
и едва ушла ночь,
встала дочь моя в рост,
прост стал язык мой,
тоска наша летала зимой,
летом цветом была близка
к зеленому, как облака
18.
лилия водяная
из изобилия воды
земной торчит
на стебле высоком,
и в месте глубоком
запад стоит над востоком,
иная речь облака,
точно рука, влачит,
одна моя ладонь
в ладонь молчит
в краю, далеком
от мнения моего о себе,
и как вечного лета
по эту сторону света,
так и родителей нету
у каждого встречного
19.
компания от копания устает,
поет она громко, гром гремит
в вышине, и не страшно,
что мертвое дело неотличимо
от живого внутри себя облака,
и как солнце встает
в конце дня из огня своего и шумит,
так и слово "работа" темно,
снег поднимает вьюгу,
земля сквозь поля
черная и сырая
20.
испуг слуг прошел,
точно слух об избавлении от хлопот,
и птиц небосвод не греет,
и настроение игривое
не стареет от времени,
которое нашел дом с трудом
в прибавлении семей,
плюс тесно жить интересно,
только жить одному неизвестно как,
и знак стоит на свинце,
в конце тучи,
минус груз,
трус ус крутит свой,
исключено это где-то вдали от суеты,
день убывает и прибывает,
и сам забывает как себя убивает
21.
забрызгал дождь из тучи,
забыл номер я его,
сколько краев у земли,
столько ступенек
с кручи небесной
до тесной воды,
подле каменной кучи
замысловатой игрой
с первым веком занят второй,
свет из
звезды глядит вниз,
как сквозь строй солдат,
и ветер гудит,
и воздух сырой от утрат
22.
жестом на вопрос
отца отвечаю,
как надо любить
мать свою
сильнее слов своих,
и дум о них,
и буквы рукописной
сверху вниз и обратно,
рождественская звезда
разбудила коз,
ночь начинает темнеть
и поднимать облака
с овечьего языка,
а не шум дождя,
и вода, как младенец кричит,
свет домой
идет по прямой,
так и сыном недолго прослыть
своей лжи о семействе своем
23.
единое целое белое,
выгорела до тла метла,
предпоследний на улице дом
с трудом стоит на земле,
правда, что есть истина,
ну и что плохого в ней,
без корней перед ней,
они наверху на слуху,
грозе в лозе тесно,
пресно быстрой воде в стыде,
молний пруд пруди в груди шара,
поодаль сел шмель на шинель,
не темни, возомни о себе,
что себе ты не пара,
что тебе никого не жаль
и родителей двух
вслух не печаль
24.
древнее животное
открывает душу,
выкатилось потное
из воды на сушу,
золотоискатель
моет сапоги,
душеоткрыватель
катится с ноги,
сердце его смуглое
красную росу
гонит через круглое
тело, как лису
25.
гладь озерная черная,
здесь раньше был лес,
и до небес долетали дали,
а не раскаты грома,
еще есть интерес
не к слову,
а к зову его врагов,
к покрову лугов и стогов,
сверкала, икала,
искала вода,
окликала частица "да"
и маленькой лжи ожидала
26.
вершины сосны тесны,
словно поля
ковыля для угля,
сердце вселяет тревогу
в ногу, руку,
в разлуку между ними,
совесть грызет,
а не весть о ней тянет слова,
сбылись надежды одежды,
солнцу сесть не мешает листва,
и всему голова
равнина без шва
27.
бочка стоит,
ушла из нее и ничего не нашла
под землей вода,
лед поет, не пьет, не ест,
не скачет, не грач он,
дали сами себя миновали,
галка, а не балка стальная,
прелесть есть, а не честь,
луг сам себя друг,
и звезда сорвалась с цепи,
ночь полна,
и луна наготове
в слове "терпи"
28.
альбом грибом заложен,
глаза горят,
взгляд осторожен,
он, как слеза
назад возвращается,
то-то едва голова
на плечах умещается,
мать без затей
хорошему учит детей,
и растет с ними врозь
то, что елось ей и пилось
Постоянная ссылка на это стихотворение: