Все радости в людской толпе
Я ни во что не ставлю ныне,
Избрав осознанно себе
Уединенье и унынье.
Все обольщенья темных сил
Меня нисколько не дурманят,
И враг, что всю страну растлил,
Меня уж верно не обманет.
На телевидении враг
Свой шабаш мерзостный справляет
И всем, кто сызмальства дурак,
Кривляньем гнусным потрафляет.
Пусть рукоплещет главарю
Ватага младших командиров,
Но я в унынии смотрю
На сокрушение кумиров.
Все те, кто партию любил,
В останкинских исчезли недрах.
Я точно знаю: их убил
И расчленил проклятый недруг.
Все те, кто защищал народ
От нестерпимых страхов мира,
Увлечены в подсобный грот,
Где стали жертвою вампира.
Все добрые ушли во мрак,
Все пали жертвой людоедства,
И взялся ненасытный враг
Вплотную за семью и детство.
Зарезал Хрюшу и сожрал
И подбирается к Степашке...
Он все "Останкино" засрал,
Везде смердят его какашки.
Смердит экранный карнавал,
Зловонно всякое веселье.
Покуда властвует Ваал,
Я замыкаюсь в тесной келье.
Пугает мертвенностью смех,
Ужимки пляшущих нелепы.
Весельчаки мертвее тех,
Кто лег давно в гробы и склепы.
Пусть пляшут, ибо их томит
К деньгам зловонным тяготенье,
А я избрал мой чистый скит,
Унынье и уединенье. 1997
Постоянная ссылка на это стихотворение: