Жизнь привлекательных красок лишилась,
Годы свое, очевидно, берут,
И сочиненье стихов превратилось
Из развлечения в каторжный труд.
Трудишься этак весь день над стихами
С изнеможением давним в кости,
Но трудно в мажровом тупице и хаме,
То есть в читателе, отклик найти.
Вот мой читатель: глаза его мутны,
Идиотизма печать на лице.
Он подавляет зевок поминутно,
Словно укушенный мухой це-це.
Вот он, шатаясь, бредет по проспектам,
Вновь умудрившись все деньги пропить.
Кто ему нынче послужит объектом,
Чтоб привязаться и в драку вступить?
Вот, растопырив шершавые лапы,
Он за старушкой по парку бежит,
А чуть попозже "Фашисты! Сатрапы!" -
Он в отделении злобно визжит.
Ну а когда, наградив оплеухой,
Из отделения выпрут его,
В нищий свой дом он плетется под мухой
И не щадит на пути никого.
Чем же такого проймешь остолопа7
Вот потому и приходится мне
Увеселять его рифмою "жопа"
И постоянно писать о говне.
Чувствую сам я свое разложенье,
Но у читателя денежки есть,
Вот и печатаю всякую хрень я -
Ту, что читатель захочет прочесть.
Вел он и раньше себя неприлично,
Но, прочитав моих книжек стопу,
Он мастурбировать станет публично,
Калом при этом швыряя в толпу.
Он призывать к революции станет
И к беспощадной всеобщей резне
И за собой население сманит -
Верят юродивым в нашей стране.
Постоянная ссылка на это стихотворение: